О ПРАВАХ ДЕТЕЙ: БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ? ВОПРОСА БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО!

Государственной думой РФ закон «Димы Яковлева» как ответ на американский «список Магнитского» вызвал в России далеко не однозначную реакцию, стал поводом для острой, временами нелицеприятной полемики. Оставим, однако, в стороне все «за» и «против», а также эмоции. Констатируем лишь то, с чем никак нельзя не согласиться. Трагедия маленького человечка, случившаяся в далекой Америке, без преувеличения встряхнула ранее бывшую ему родной страну, заставила ее власти со всей серьезностью посмотреть на вопрос об усыновлении – как международном, так и национальном – да и, что самое важное, на права детей в целом. Последовал ряд практических шагов, пусть и не до конца решающих накопившиеся проблемы, но идущих в правильном направлении.

В этой связи мне как бывшему руководителю Генерального директората Совета Европы, который непосредственно занимался разработкой и продвижением европейских стандартов по правам детей в рамках программы «Строим Европу для детей и вместе с детьми», хотелось бы рассказать об этих стандартах, к сожалению, недостаточно известных в нашей стране. Получив новый импульс, национальная дискуссия в России о правах детей продолжается. И хочется надеяться, что моя «ложка будет к обеду».

Как известно, Совет Европы ставит своей задачей защиту прав всех европейцев. При этом особо выделяется защита прав тех, кто в этом особо нуждается, так называемых уязвимых групп населения, включающих в себя, разумеется, и детей. Более того, уже в рамках этой категории повышенное внимание уделяется детям-инвалидам, детям-сиротам, беспризорникам, детям из трудных семей. Напомню, что к детям Совет Европы, как и ООН, относит лиц в возрасте до 18 лет. А таковых в Европе с ее восьмисотмиллионным населением насчитывается около 155 миллионов. Весьма внушительная цифра!

Естественно, права детей, как и права любого человека, могут подлежать тем или иным ограничениям. Однако у детей их никак не должно быть больше, чем у взрослых. Ссылки на возраст здесь не уместны. «Мини-права» человека не существуют. Скорее, наоборот. У детей ограничений в правах должно быть меньше, чем у «больших».

И наконец, в абсолютно любом вопросе, касающемся детей, будь то законодательная инициатива, судебное решение или житейский случай, незыблемым принципом является учет прежде всего интересов самих детей, причем не только с позиций настоящего момента, но и в перспективе. Таковы вкратце базовые подходы, на которых Совет Европы рекомендует строить политику в отношении детей своим государствам-членам, в том числе и России.

Что касается конкретных проблем, связанных с правами детей, то, пожалуй, наиболее упорно Совет Европы продвигает полнейший запрет (в семье, в школе, в исправительном учреждении) всех видов насилия в отношении ребенка, включая любое физическое наказание, даже в виде легкого шлепка или подзатыльника. Пусть подобное наказание и не наносит ущерба физическому здоровью ребенка, нет сомнения, что оно унижает его человеческое достоинство, глубоко ранит его психику. И никакие ссылки на право уважения частной и семейной жизни здесь не состоятельны. При этом, естественно, никто не ставит задачу затаскать родителей по судам. Цель – через закон направить обществу моральный призыв напрочь отказаться от методов воспитания вчерашнего дня.

Еще несколько лет тому назад запущенная Советом Европы и горячо поддержанная ООН идея законодательного запрещения шлепка на всем европейском континенте казалась чистой утопией. Понятное дело: запретить и даже уголовно наказать за избиение ребенка. Но запретить родительский шлепок, который многими, вполне добропорядочными европейцами рассматривается как весьма эффективная мера воспитания, казалось уж слишком. Не сосчитать, сколько писем разгневанных родителей оказалось на моем рабочем столе. Были среди них и письма сторонников «родителевой субботы» из России.

Тем не менее активная кампания, начатая Советом Европы в 2008 году с участием авторитетных европейских политических фигур, социологов, психологов, педагогов, лидеров гражданского общества и при поддержке известных артистов (например, Клаудиа Кардинале), спортсменов (среди них в полном составе футбольный клуб «Реал» из Мадрида) и, представьте себе, монархов (королева Швеции Сильвиа и наследный принц Испании Фелипе), принесла результаты, сделав казавшееся невозможным реальностью.

Легче всего удалось добиться общеевропейской отмены телесных наказаний в школе. Тут, кстати, помог и Европейский суд по правам человека, однозначно признавший грубым нарушением порки в английских учебных заведениях. Достаточно вспомнить дело о публичном, в присутствии всего класса наказании розгами ниже пояса пятнадцатилетнего подростка со спущенными брюками, которого, наклонив, держали двое полицейских, или случай с исключением из школы ученика за отказ быть добровольно выпоротым. Эти громкие дела позитивно повлияли не только на англичан. Будучи прецедентными для всей Европы, они подтолкнули к соответствующим изменениям в законодательстве и все другие европейские страны.

Сдвинулось дело и в отношении неприятия даже малейшего физического наказания детей в стенах доселе не проницаемого для постороннего глаза домашнего очага. В результате на сегодняшний день мы имеем в Европе 22 страны, которые законодательно ввели повсеместный запрет на все виды физического насилия в отношении детей, включая и домашние шлепки. Среди них, кстати, наша соседка Украина, да и Молдова. Еще 18 европейских государств публично объявили такой полный запрет своей политической целью на ближайшее будущее. Так что для 40, то есть для подавляющего большинства стран на европейском континенте, вопрос «бить или не бить» практически закрыт.

Россия в число вышеупомянутых 40 стран пока не входит. Конечно, наше законодательство, в отличие, скажем, от английского, домашнее «разумное силовое воспитание» прямо не предполагает, однако четко и ясно, как это требуют европейские стандарты, его не запрещает. Не хочется думать, что в начале ХХI века наше общество для этого еще не созрело. Во всяком случае, мне кажется, эта тема должна быть наконец-то вброшена в ведущуюся в России широкую общественную дискуссия о правах детей. Сколь бы деликатна ни была проблема, прятаться от нее не стоит.

Европейские стандарты, применимые к усыновлению, прописаны в разработанной Советом Европы Конвенции об усыновлении, регулирующей его процедуру как на национальном, так и на международном уровне, а также в целом ряде рекомендаций Комитета министров организации. 

Основополагающий принцип – приоритет за национальным усыновлением. Международное усыновление рекомендуется лишь в том случае, если ребенок не может найти новую семью в своей родной стране. Собственно говоря, этим принципом Совет Европы «не открывает Европы». Он присутствует практически во всех европейских странах, в том числе и в России. Однако всегда ли ему строго следуют в нашей стране? Не мешает ли этому коррупция? Хочется верить, что после всех событий, связанных с историей вокруг Димы Яковлева, порядок будет наведен и мы действительно будем жить по европейским стандартам, а не по чьим-то корыстным понятиям.

Это ни в коей мере не значит, что Россия должна герметично закрыть двери для иностранного усыновления. К сожалению, количество наших детей на листе ожидания на усыновление пока значительно превышает количество россиян, желающих стать приемными родителями. Но, повторяю, порядок здесь нужен.

В последнее время в Европе получил большую прессу целый ряд случаев лишения родительских прав. Многие стали задаваться вопросом: не торопятся ли социальные службы и суды в принятии столь ответственных решений? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Однако выявленные случаи такой спешки, конечно, имеются, причем и в России.

Так, недавно Европейский суд по правам человека рассмотрел жалобу супругов Агеевых из Подмосковья на лишение их родительских прав, причем сразу в отношении приемных сына и дочери, из-за того, что мальчик попал в больницу с тяжелыми ожогами. Страсбургский суд посчитал аргументацию российских властей о недобросовестном исполнении Агеевыми своих родительских обязанностей неубедительной и счел лишение родительских прав непропорциональной реакцией на случившийся с ребенком несчастный случай.

И еще одна тема, которая активно обсуждается в Страсбурге, – сексуальное насилие в отношении детей. Резкий рост фактов, связанных с педофилией и детской порнографией, стимулировал принятие европейской Конвенции о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуального насилия. Россия подписала конвенцию в прошлом году и сейчас готовит ее ратификацию.

Это первый международный договор, обязывающий страны-участницы сделать такие сексуальные преступления в отношении детей, как «ухаживание» через интернет или детский «cексуальный туризм», уголовно наказуемыми. Конвенция предусматривает механизм плотного международного сотрудничества, мониторинга и строгой отчетности, что, несомненно, придаст ей дополнительную эффективность.

В заключение несколько слов о ювенальной юстиции, продвижение которой на всем европейском континенте рассматривается в Страсбурге как одна из важных задач. Именно специальное правосудие для детей, как считают в Совете Европы, может наилучшим образом учесть интересы ребенка.

В России эта страсбургская рекомендация, которая, между прочим, на сто процентов созвучна ратифицированной нами Конвенции ООН о правах ребенка, пока не приживается. Противников ювенальной юстиции, опасающихся, что детские суды будут слишком милосердны по отношению к малолетним правонарушителям и что они будут чересчур совать свой нос в дела семьи, явно больше, чем ее сторонников. Хотя, может быть, первые просто громче высказываются?

Все же окончательно хоронить ювенальную юстицию в России не стоит. Следовало бы продолжить изучение опыта проведенного при поддержке ООН пилотного проекта по внедрению ювенальной юстиции в Ростовской области. Если его мало, можно организовать еще один-два национальных эксперимента. Неплохо было бы заглянуть и в российскую историю: с 1910 по 1918 год в России работал первый детский суд, впоследствии упраздненный большевиками. Наконец, нужно поглубже и непредвзято посмотреть, как работает ювенальная юстиция в Западной Европе, разумеется, не бездумно копируя ее систему, а примеряя ее к нашей действительности. Одним словом, русская поговорка «Семь раз отмерь – один раз отрежь» здесь более чем уместна.

Автор: Александр Владыченко