Евросоюз: быть или казаться?

Евросоюз, лучшая политическая идея ХХ века, демонстрирует явную «усталость металла» в веке ХХI. Устали все и от всех. Европейские чиновники от национальных министров; старые демократии от молодых и прытких новых членов; директора крупнейших фирм от еврокомиссаров. К такому полному противоречий существованию все уже привыкли. Однако в конце февраля прозвенел совсем уж неожиданный «звонок»: Исландия заявила о своем нежелании вступать в Евросоюз и даже об отказе референдума по этому вопросу. Обычно все сначала страстно мечтают «выйти замуж», то есть стать членом ЕС, а уже потом начинают предъявлять претензии или просить денег у новой «семьи». А маленькая Исландия в кои веки подумала, прежде чем сказать»да» перед евроалтарем.

Новая северная невеста оказалась хоть и бедной, но хитрой. Заявку на вступление в Евросоюз она подала в 2009 году, как раз после того, как ее сильнейшим образом затронул мировой финансовый кризис. Похоже, что в случае европейских стран старая присказка звучит так: не «любовь зла…», а «кризис зол, полюбишь и Евросоюз». Тем более что он тогда раздавал субсидии своим собственным членам, чтобы помочь скорейшему выздоровлению экономики. Исландия решилась «отдать свою руку и сердце» ЕС с надеждой запустить эту самую руку в еврозакрома.

Забавной особенностью единой Европы является то, что в нее никого особо не призывают и не уговаривают. Наоборот, все сами об этом просят, а потом моментально «прозревают» и начинают критиковать европорядки так, как будто их в единую Европу заманили угрозами или хитростью. Практичная Исландия хотя бы пошла по другому пути. Заявку на вступление на всякий случай подала, а как только начала выбираться из кризиса, то обнаружила, что выполнять брюссельские требования ей нет никакого резона. Политический флер разбился о банальное отсутствие договоренности относительно квот по вылову рыбы. Реальная рыба перевесила все абстрактные политические рассуждения.

Может, и права Исландия, которая, глядя на нынешние споры внутри ЕС, решила не рисковать. Тем же, кто был одним из главных идейных вдохновителей единой Европы, уже деваться некуда. Остается только обмениваться колкостями с чиновниками из Брюсселя. Молодой, амбициозный французский министр, ответственный за промышленность, Арно Монтебур сцепился с влиятельной Генеральной дирекцией по конкуренции Еврокомиссии. Он назвал эту дирекцию «правовым талибаном», намекая, что своими предписаниями она наносит такой же ущерб реально работающим европейским фирмам, как террористы – безопасности государства. И потребовал ее срочно переформировать.

Обычно подобные обвинения остаются на страницах маргинальных газет, а здесь министр крупнейшей европейской страны заявил о своем категорическом несогласии вполне открыто. Нужно напомнить, что название «министр промышленности» и соответствующее министерство существовало во Франции вплоть до 2012 года. А потом новое правительство переименовало его в министерство промышленного восстановления. Именно позитивные трансформации в экономике правительство социалистов, придя к власти, провозгласило одним из своих приоритетов. Теперь и министр у французов не просто промышленности, а именно промышленного восстановления.

Нужно отдать Монтебуру должное: за интересы французских компаний он сражается на всех фронтах. Особо его возмущает тот пункт, что государственная помощь свыше 200 тысяч евро для любой фирмы должна быть заверена в Еврокомиссии. Любой бизнесмен представляет себе, насколько несерьезной выглядит эта сумма в реальной экономике. Если же все время «бегать» заверять субсидии в Брюсселе, то потом там же получишь очередную нотацию о вреде протекционистской политики.

Еврокомиссар испанец Хоакин Альмуния начал оправдываться, говоря, что такого четкого положения о пороге именно в 200 тысяч евро не существует. Поразительно: перед лицом все ужесточающейся мировой конкуренции два серьезных игрока европейской политики тратят свое время на дискуссии о столь прозаических суммах. Вопрос же давно стоит о будущем самой европейской экономики. Евросоюз принес много благ Европе, но он же лишил национальные власти мощного оружия по выходу из кризисов: возможности использовать протекционистские методы, хотя именно протекционизм сегодня так необходим странам «старой» Европы.

Имея десятикратный, а то и более разрыв в европейском и китайском уровне заработной платы, трудно рассчитывать на одну только честную конкуренцию. Протекционистские меры во все века использовались всеми государствами, которые не хотели допустить исчезновения своего собственного производства. Но как только положение выправлялось, а производители начинали экспортировать в другие страны, риторика менялась с точностью на противоположную. Сразу же начинали звучать призывы к свободной торговле или расписывались плюсы глобализации. За один только ХХ век такая смена парадигм происходила почти в каждой развитой стране в зависимости от ее экономического состояния. Голос же слаборазвитых государств никто и не слушал. Но вдруг на арену вышли совершенно новые, мощные игроки, которые даже не имитировали игру по правилам. Несколько лет Америка и Европа призывали Китай повысить курс юаня, чтобы сделать китайские импортные товары в своих странах менее выгодными. Но Китай делал только то, что выгодно ему самому. И никакие призывы небесных и политических кар не могли на него воздействовать.

Будь на месте нынешней Европы по-прежнему соцветие совершенно разных и независимых государств, половина из них уже бы напринимала самые жесткие протекционистские законы. Своя «рубашка», то есть своя экономика, ближе к телу. Европа когда-то выкрала у Китая секрет производства фарфора, потом почти выдавила его с мирового рынка, но когда нынешние китайцы стали побеждать европейских производителей фарфора выгодной ценой, то те начали верещать о справедливой конкуренции. И, невзирая на давление Брюсселя, та же Франция несколько лет назад серьезно повысила пошлины на китайскую продукцию, чтобы помочь французскому лиможскому фарфору. С одной стороны, несправедливо с точки зрения мировой торговли, но ведь на другой чаше весов – свои собственные избиратели и регион, который живет в том числе за счет этой промышленности.

Нужно признать: большинство «старых» членов Евросоюза нуждаются сейчас в сомнительной с моральной точки зрения, но при этом экономически очень эффективной протекционистской политике. Однако сегодня поперек всех таких поползновений грудью стоят чиновники из Еврокомиссии. О несдвигаемую глыбу их абстрактной правды разбивается жизненная «кривда» развитых европейских стран, которые совершенно не хотят переводить свои производства в Китай или снижать зарплаты своим гражданам.

На наших глазах возникает новый вопрос: зачем нужна суперчестная конкуренция на европейском рынке, обеспеченная Еврокомиссией, если весь остальной мир очень далек от таких идеалов? Французский министр промышленного восстановления позволил себе сорваться, поскольку ему не дают расслабиться дома, требуя защиты интересов, и вечно отчитывают в Брюсселе. По ставшей уже традиции экономическими наставлениями о том, как все должно быть в идеальном мире, занимаются еврочиновники, никогда не открывавшие и не развивавшие своего собственного бизнеса. На их стороне и получатели евродотаций. В мире из десяти наиболее подделываемых фирм половина являются французскими, а не греческими или даже испанскими. Когда-то Ленин писал, что «политика есть концентрированное выражение экономики». Однако европолитика решила жить сама по себе, в своем прекрасном вымышленном мире, но при огромных зарплатах, обеспеченных выплатами из мира реального, такого несовершенного и неидеального.

Как тут не вспомнить Степана Трофимовича Верховенского из «Бесов». Тот 20 лет, «лежа на диване», любил русский народ и страдал за него, кормясь от милостей приземленной, как ему казалось, помещицы. Она же умудрялась во все более тяжелых условиях увеличивать прибыль с имения, кормя не только самого Верховенского, но и его сына, на которого у «мыслителя» среди дум о народе просто не находилось времени. Еврочиновники тоже изо всех сил болеют душой о «евронароде», как будто это какая-то единая масса, подвластная абстрактным схемам.

А ведь экономическая ситуация сейчас не оставляет выбора: либо Европа начнет отстаивать свои собственные экономические интересы перед всем миром, либо европейские страны перессорятся с евровластью и окажутся беззащитными перед лицом все ужесточающейся конкуренции. И тогда уже придется перефразировать классическую фразу и говорить: экономика есть концентрированное выражение политики. И не факт, что смысл этой новой фразы окажется положительным.

Автор ВЕРА МЕДВЕДЕВА,
К.Э.Н., спецкор в Париже