Ренат Давлетьяров: В НАЧАЛЕ БЫЛ ПРОДЮСЕР

В нашем кинематографе слово «продюсер» появилось относительно недавно. В советское время, например, существовали директора картины. В чем особенность работы продюсера? Об этом мы попросили рассказать президента Гильдии продюсеров России, генерального продюсера компании «Интерфест», режиссера Рената Давлетьярова.

– Ренат, как складывалась ваша карьера в кино до того, как вы стали продюсером?

– Я начинал постановщиком декораций на киностудии «Мосфильм», была такая рабочая специальность с окладом 160 рэ. Для меня это была альтернатива распределению на завод ЗИЛ, где я должен был приступить к работе в качестве инженера-конструктора. Вообще, я мечтал работать, как многие порядочные люди того времени, дворником или сторожем, но это категорически не приветствовалось дома. Случайно удалось устроиться на «Мосфильм». Недавно друзья в архиве «Мосфильма» нашли приказ отдела кадров о моем зачислении в 1985 году и подарили этот документ на день рождения. В таком качестве я проработал в съемочных группах у Карена Шахназарова, Сергея Соловьева, Николая Губенко, где и получил незаменимый опыт работы на практике.

В дальнейшем работал администратором, ассистентом режиссера, директором съемочной группы и в конце концов стал директором творческой студии «Круг» киноконцерна «Мосфильм». Вот так я начинал, а потом 11 лет был директором Московского международного фестиваля. В это время и появились первые продюсеры. Это были те «героические времена», когда снимали кино в никуда, потому что на всю страну работал один кинотеатр – «Кодак Киномир». То есть вы могли снять любой фильм, даже шедевр, потенциальный кассовый хит, но эта информация оставалась достоянием только лично вас и нескольких ваших друзей. Но кино невозможно снимать «в стол», поэтому в эти годы я чувствовал себя достаточно комфортно в кресле организатора Московского кинофестиваля. Как только кино в России стало оживляться, начал осваивать профессию продюсера. Насчет этого существуют серьезные недопонимания в профессиональной среде. Например, некоторые режиссеры, начинавшие еще в советское время, как бы ни уверяли, что знают, что такое продюсер, для них он навсегда останется завхозом, который должен что-то достать, что-то пробить, о чем-то договориться. Это, кстати, очень важно для кино, но эту функцию исполняет директор картины. А продюсер – это принципиально иная профессия.

– Понятие «продюсер», наверное, родилось в Голливуде? 

– В 20-х годах, когда возник Голливуд, сформировалась и эта профессия. Могу высказать лишь субъективную точку зрения, но для меня с продюсера начинается всё. Как в начале было слово, так в начале фильма был продюсер. Когда режиссер и продюсер – одно лицо, это счастье. Продюсер находит и развивает идею будущего фильма. Крайне редко, когда в руки попадает гениальный сценарий, тогда продюсер может начать готовиться к съемкам. Чаще бывает по-другому: под свою идею долгие месяцы, а иногда годы развиваешь сценарий. А что такое развитие? Это тонкая инженерная работа. Например, в сценарии может быть прекрасно написанная сцена, но если у вас на нее нет денег, то это всего лишь литература. Поэтому влияние продюсера на сценарий, а в конечном счете и на фильм очень велико.

– Еще одна задача продюсера – обеспечить бюджет кинофильма. Наверное, задача не из простых?

– У наших студий было много успешных проектов, поэтому есть кое-какие оборотные средства. Когда начинается проект, обычно мы используем эти деньги. Это значит, оплачиваем сценарий, актерские пробы, выбор натуры и все, что входит в понятие «девелопмент». Поскольку наша компания была лидером кинопроизводства, она вошла в список 14 кинокомпаний-мейджеров, которые получают государственную поддержку. Чтобы получить финансирование, нужно защитить свой проект по многим показателям перед очень серьезной комиссией. После защиты проекта мы получаем деньги из бюджета и продолжаем снимать свой фильм. Без господдержки полнометражное кино в России не может существовать, потому что мы только сейчас начинаем выходить из двадцатилетней черной дыры разваленного кинопроката, когда зритель вообще перестал ходить в кино. Мы только сейчас учимся покупать легальное видео или платить за фильм в интернете.

– Какую часть бюджета фильма покрывает государственный грант?

– Государственная поддержка составляет обычно 50–60 процентов, максимум 70. Остальные деньги либо свои, либо банковский кредит, так что мы, продюсеры, принимаем на себя все риски, а это миллионы долларов. Мы просто обязаны получать прибыль от своей картины, иначе не сможем существовать.

– Каков средний бюджет полнометражного фильма в вашей компании?

– По меркам Голливуда, совсем небольшой, 2–3 миллиона долларов. Мой самый дорогой проект – исторический фильм «Однажды» – стоит 4 миллиона. Действие происходит в 1972 году, но вы знаете, для кино это уже глубокая история, потому что не осталось артефактов того времени: наши города и люди выглядят теперь абсолютно по-другому. Даже ХIХ век в кино снимать легче, потому что сохранились костюмы этой эпохи на базах. А вот одежду начала 70-х прошлого века – от туфель на платформе до расклешенных брюк – все надо шить заново.

– А существует ли полный госзаказ на фильм?

– Да, и я считаю правильным, что такие фильмы есть – «Сталинград», например. Потому что продюсер-одиночка никогда не потянет такого огромного бюджета. Или он должен продать все, что имеет, и во имя любви к кино пожертвовать благополучием своей семьи. Государство, мне кажется, должно поддерживать крупнобюджетные проекты, которые связаны с историей Отечества, с войной и так далее.

– Все ли ваши проекты были успешными с финансовой точки зрения? 

– Нет, не все, конечно. У нас был период в начале, когда мы снимали только на свои деньги. Иногда запускали экспериментальные, малобюджетные проекты, например, фильм «Разговор», который был участником фестиваля в Монреале, триллер «Стальная бабочка», который начинал снимать дебютант, а потом по разным причинам мне пришлось переснимать, истерн «Ведьмин ключ» – дебютный проект выпускника ВГИКа с Лизой Боярской и Петей Федоровым в главных ролях. Премьера этого фильма недавно состоялась на Международном фестивале дебютов «Дух огня» в Ханты-Мансийске.

– Поделитесь секретом: как сделать успешный фильм на 100 процентов? Это должна быть, наверное, комедия? 

– Почти угадали! В середине 2000-х, когда мы выпустили «Любовь-морковь» и прочие свои комедии, так и было. Такие фильмы в производстве недорогие, а сборы отличные. Но это время прошло. Посмотрите, какие фильмы сегодня делают сборы – «Легенда 17», «Сталинград». Да и, честно говоря, я морально устал от комедий, даже от собственных.

Считаю, вопрос здесь не в точном попадании в жанр продюсером, а в том, что сегодня востребовано временем. Вспомните, когда на наш кинорынок хлынули западные фильмы в жанре триллер и хоррор, они не делали особой кассы. А почему? Советский зритель не был ментально готов к восприятию таких жанров, не знал, кто такой Хичкок, у нас не было фильмов ужасов и так далее. Были в советском кино героические боевики, мелодрамы и неплохие детективы, да и то с предсказуемой идеологической оценкой (попробуй плохого милиционера покажи!).

Картина радикально изменилась через лет десять. Подросли дети, которые на видеокассетах впитывали культуру новых жанров. А сегодняшние дети, воспитанные на компьютерной 3D-реальности, что захотят смотреть? С появлением 3D кино вообще превращается в аттракцион. Не зря Спилберг и Лукас заявили, что настоящее кино уходит на телевидение, потому что если у вас нет 100 миллионов долларов на производство «Железного человека», то о каких бы человеческих чувствах вы ни снимали, вы не сможете противостоять захватывающему зрелищу в виртуальном мире, за которым вы наблюдаете в очках, расслабленно сидя в кресле и жуя поп-корн.

– А может быть, через два-три года и виртуальная реальность надоест?

– Не думаю, потому что дети, которые с детства привыкли к зрелищу в кинотеатре в очках, будут считать, что только так и такое кино нужно смотреть. И никто из кинопроизводителей не откажется от этого еще и потому, что билеты на такое кино в два раза дороже.

– Неужели люди разучатся в кино смеяться или плакать?

– Надеюсь, что нет. Комедия – самый демократичный жанр в кино, но и самый сложный в реализации. Согласен с великим Орсоном Уэллсом, который изрек: «На свете совсем немного людей, которые относятся к комедии всерьез… Парадоксально, но ни один крупный кинофестиваль мира не присуждал первую премию комедии… Ничего не стоит доказать, что самые лучшие фильмы и пьесы – это комедии. Во всяком случае, они ничем не хуже трагедий. Идиотизм считать их второсортным развлечением для туристов. Напыщенные олухи, которые рассуждают о кино, да и вообще о чем угодно, попросту неспособны поверить в то, что комедия  – вещь серьезная».

– Сказано убедительно. А наличие в фильме актера-звезды всегда ли гарантирует ему успех?

– В России – нет. Это связано, мне кажется, с цивилизационной ментальностью. Один из руководителей советского Госкино рассказывал поучительную историю. Дело было в начале 70-х, выходят на телеэкраны «17 мгновений весны»  – и кто становится культовым персонажем всей огромной страны? Вячеслав Тихонов. А он параллельно снялся в фильме «Фронт без флангов». Мудрецы из Госкино решили на волне успеха «17 мгновений весны» устроить всесоюзную премьеру «Фронта без флангов», с многотысячным тиражом копий, с беспрецедентной рекламной кампанией: развесили афиши с портретами Тихонова на каждом кинотеатре. Денег на рекламу потратили много. И что вы думаете? Результат не оправдал завышенных ожиданий.
Когда вы снимаете коммерческий «продукт» (ненавижу это слово!), то есть кино, рассчитанное на широкого зрителя, конечно, желательно, чтобы были узнаваемые лица, любимцы публики. Но, уверяю вас, ни одна звезда (в Америке может быть, у нас – нет) не спасет фильм, если за этим нет чего-то существенного. Я в этом абсолютно убежден. Обожаю и снимаю всех известных артистов. Но знаю: если у меня Гоша Куценко снимается, это будет достаточно большим плюсом, но не будет решающей доминантой.

– А пригласить на главную роль совсем новое лицо можете? И чем совершенно незнакомый актер может вас заинтересовать?

– Талантом, но этого недостаточно, потому что в кино все гораздо сложнее. Есть актеры невзрачные, скромные, неяркие в обычной жизни. Вы можете их даже не замечать, но включается камера – и меняется все, начинается какая-то магия личности. Человек может быть гениальным театральным артистом, но не сниматься в кино, потому что его камера не любит – и это не образное выражение, это сущая правда.

В кино кроме всего прочего нужны особые умения, например, сохранять необходимое творческое состояние и при этом передвигаться строго по меткам, чтобы не выпадать из фокусного расстояния и из света. Лично для меня еще важна в актере коммуникабельность. Не могу держать дистанцию типа «Иван Иванович, пройдите в кадр, пожалуйста»! Надо с актером пошутить, иногда и выпить. Этот контакт мне необходим. В съемочной группе должно быть ощущение семьи. Мы проводим вместе на съемках каторжных два месяца, это тяжелый труд, по 12–13 часов в день, практически без выходных, выпадая напрочь, ничего не зная, что в это время творится в мире. Фактически живем только в картине, падаем, возвращаясь с площадки в изнеможении в постель, утром поднимаемся – и опять на полсуток. Если нет в съемочной группе хорошего контакта, мне кажется, не стоит даже и снимать кино

– Снимаете ли вы непрофессиональных актеров?

– В новой картине «Однажды» снимается много подростков 16–18 лет, которых мы долго отсматривали в разных городах страны. Забавная история вышла с главным героем. Мы не могли его долго найти, пересмотрели около тысячи ребят, ездили во все театральные вузы, провели «миллионы» проб… Наконец совершенно отчаявшаяся Катя Дюкова, мой кастинг-директор, молча дает мне фотографию – мы с оператором посмотрели: ну да, лицо интересное. Приглашаем парня, начинаем пробы. На вид он второкурсник театрального вуза. Что-то он делает неплохо, а потом вдруг начинает идти, как буратино деревянный. Я стал орать: «Кто твой мастер?» Он испуганно: «Какой мастер?» Короче, выяснилось, что кастинг-директор в социальной сети нашла парня с хорошим лицом, написала ему, не хотел бы он попробоваться в кино. А он, оказывается, студент экономического вуза. Слава богу, что это вообще случилось! Сейчас Юра Дейнекин учится во ВГИКе.

– А почему вы стали еще и как режиссер снимать свои фильмы?

– Наверное, в этом есть некая закономерность. Функции режиссера мне приходилось выполнять не раз. Что-то перемонтируешь, что-то переснимешь, что-то перепишешь. Специальной цели стать режиссером не было, но так случилось, что на картину «Моя безумная семья» мы планировали одного человека, подписали контракт, а с человеком не случилось, и, чтобы не ставить проект под угрозу, мои партнеры мне сказали: давай сам. Я согласился. И вскоре понял: с моей стороны это был крайне легкомысленный шаг, тяжелее этого фильма у меня еще не было никогда. Одних только звезд в каждом кадре – Ардова, Панин, Удовиченко, Ургант, Шукшина, Манучаров, Ярмольник… Думал, мне конец. После не собирался больше экспериментировать с режиссурой, но пришлось выступить «кризисным менеджером» для фильма «Стальная бабочка». Картину «Однажды» уже сам захотел реализовать, подумал, что один в этом мире знаю, как ее снять… Сейчас мой четвертый фильм находится в стадии монтажа.

– Как называется ваш новый фильм? 

– Рабочее название «Чистое искусство». В фильме потрясающий актерский ансамбль: Аня Чиповская, Петя Федоров, Илья Любимов, Александр Яценко, Людмила Чурсина, Анатолий Белый, Женя Малахова. Жанр – триллер-детектив, связанный с аферами в мире изобразительного искусства. Вот как-то втянулся в режиссуру, да… И самое страшное, что летом поеду снимать еще одну картину (смеется).

– А как можно работать одновременно над несколькими проектами?

– Как можно? Послушайте, это еще не все, чем я занимаюсь одновременно, кроме того, что даю вам интервью. Заканчиваю картину «Невидимки», идет постпродакшн: графика, запись музыки. Монтирую картину «Чистое искусство». Начинаю подготовительный период фильма «Зеленая карета». Параллельно подхожу к подготовительному периоду фильма «Маленькие люди» и к работе над режиссерским сценарием картины, название которой пока не назову, потому что это будет достаточно громкая новость.

Если прибавить сюда, что через два часа я уезжаю на правление Гильдии продюсеров России, а потом во ВГИК, где преподаю на продюсерском факультете, вы поймете, из чего состоит моя жизнь. В идеале, конечно, я бы предпочел работать на одной картине сосредоточенно, но это роскошь. Ни один ведущий продюсер в нашей стране не может себе позволить заниматься только одним проектом. Ни Сельянов, ни Толстунов, ни Роднянский. Ни Бекмамбетов, который вообще, по-моему, не спит никогда, не ест и не пьет. Считаю, это норма. Правда, тяжеловато приходится, но привыкаешь.

– А что вам дает преподавание?

– Меня втянул в это ректор ВГИКа Владимир Сергеевич Малышев, предложив набрать с ним совместную мастерскую. Для меня это новый опыт. Попросил разрешения, чтобы мастерская защищалась не стандартным дипломом, состоящим из 100 листов бумаги, а предложил студентам спродюсировать фильм – альманах из четырех новелл. Тему сформировал так: современная городская история с парадоксальным концом. Через два месяца на нас обрушились потоки графомании их собственного сочинения. Мои нервы сдали, и я им говорю: «Вы пришли в кино, чтобы реализовать эту туфту?! Прежде чем писать, читать не пробовали? Нет современного достойного материала – адаптируйте классику, О′Генри, например». Через восемь месяцев работы над сценарием они поняли, что самый ответственный и сложный этап – это выбор цели. И как только они определились с выбором цели, все остальное тоже встало на место. Дипломная комиссия, отсмотрев фильм, поставила всем «отлично». Сейчас мы ведем набор второй мастерской.

Благодарим продюсерский центр «Жар-птица»
и генерального продюсера Татьяну Трубникову
за помощь в организации интервью