Алена Баева: «Не люблю скрипичный “блеск”»

Алена Баева – одна из самых заметных звезд нового поколения российского исполнительского искусства. Молодую, красивую и яркую скрипачку успели полюбить во всем мире. Ей рукоплескали в Нью-Йорке и Брюсселе, Лондоне и Париже, в Иркутске и Сыктывкаре. Но чаще всего Баева играет в Москве – городе, где она стала профессиональным музыкантом, вышла замуж, родила сына. Алена не только прекрасный музыкант, но жена и мать уже двоих детей, что, согласитесь, не типично для артисток такого уровня. А еще Алена чудесный, открытый человек и совершенно очаровательная молодая женщина.

– Алена, где сейчас ваш дом?
– В Люксембурге. С тех пор, как по приглашению маэстро Ростроповича я стажировалась и жила какое-то время во Франции, всегда мечтала обосноваться где-нибудь  в этих местах. И так вышло, что мы подружились с послом Люксембурга в Москве. Милейший человек, ходил на мои концерты и пригласил приехать в Люксембург. Это чудесное место, мне там понравилось, переезд не был сложным. И что для гастролирующего артиста немаловажно – оттуда удобнее ездить на гастроли, два часа перелета – и ты в любом городе Европы, до Москвы лететь четыре часа.

– Вы, наверное, уже и гражданство Люксембурга имеете?
– Гражданство я смогу получить только через пять лет, если сдам экзамен по люксембургскому языку.

– Такой существует?
– Конечно. Люксембуржцы безумно гордятся своим языком. У них все обучение в школах сейчас идет на своем языке. Хотя официально этот язык был признан лишь в 1984 году и еще не устоялся, это диалект немецкого, его грамматика развивается.

– Так вы уже начали его учить?
– Пока нет, я говорю немножко на французском языке, который там тоже распространен, и хочу хорошо его выучить.

– Расскажите, пожалуйста, о своей семье, о ваших детях.
– Мише шесть лет, ходит в первый класс английской школы, Лике четыре, тоже посещает садик. Только недавно начала оставлять детей дома, когда еду на гастроли. Раньше они всегда были со мной. У нас папа очень хороший и чудесная няня – справляются. Родители мои живут в России, поэтому видятся с внуками реже, чем хотели бы.

– Самый популярный вопрос о детях музыкантов: начали ли они уже заниматься музыкой?
– Миша с рождения очень любит музыку. Вместе со мной слушает мои любимые классические произведения. В четыре года он попросил скрипку, на что я ему сказала: «Миша, это уже неинтересно, потому что я играю на скрипке, а вот виолончель гораздо красивее звучит». Я действительно так считаю. И он с удовольствием начал играть на виолончели, поступил в консерваторию. Не удивляйтесь: в Европе консерватория – это нечто вроде музыкальной школы. Там принимают с шести лет, но его взяли в пять потому, что он уже играл какие-то песни. К сожалению, когда меня нет, никто не может не то что с Мишей заниматься, но даже настроить виолончель.

– Значит, муж не музыкант?
– Артем окончил Бауманский институт в Москве, физик-оптик, изобретатель и бизнесмен. Занимается новыми технологиями, человек творческий, увлекающийся. Конечно, мы во многом похожи. И очень здорово, что нам удается сохранять этот романтический настрой, может быт, потому, что мы видимся не так часто.

– И муж любит классическую музыку?
– Обожает!

– Как он вас нашел, чем обаял?
– Вы знаете, он действительно меня обаял. Пришел как-то  на мой концерт, после чего написал сообщение. В течение трех месяцев мы переписывались и стали лучшими друзьями. Невероятно! Все знаки сошлись, и, когда мы друг друга увидели, уже не захотели расставаться.

– Это судьба! А младшая Лика проявляет интерес к музыке?
– Поет хорошо. Миша тоже ходит на хор, а также на рисование, на танцы, поэтому совершенно неизвестно, кем он будет. Главное, чтобы дети понимали и любили музыку. А станут ли они профессионалами – время покажет

– Обычно в семье музыкантов, как у вас, дети идут по стопам родителей, и это лучший способ вырастить профессионального музыканта, не так ли?
– В нашей стране в основном – да. Но у меня много друзей, которые выросли в Европе и которых никто не заставлял заниматься музыкой. Им это приносило удовольствие, и они выросли замечательными музыкантами. Сами ходили на занятия музыкой. И дома занимались не так много, как наши дети, которых буквально натаскивают.

– Вы хотите сказать, что нет зависимости от количества часов, проведенных в детстве за инструментом, и качеством игры взрослого музыканта?
– Я считаю, что есть. Просто золотая середина для каждого своя. Это зависит от того, в какой школе, в какой атмосфере ребенок растет, какой у него учитель, а также, насколько эффективно он занимается. Очень важно заниматься правильно. Конечно, я занималась довольно много, три-пять часов ежедневно. Это неплохо, потому что есть мышечные навыки, доведенные уже до автоматизма. Но профессия музыканта не только прекрасное владение инструментом, это образ жизни, образ мыслей. И, чтобы любовь к музыке переросла в настоящую профессию, могла приносить не только удовлетворение, но и какой-то доход, какой-то успех, необходимо обладать целым комплексом качеств, которые не всегда достигаются многочасовыми занятиями. Это книжки, которые ты прочитал, твой интеллект и мировоззрение.

– А что вам помогло стать большим музыкантом?
– Вообще, не считаю, что я большой музыкант.

– Но вы играете в лучших залах, ваши концерты расписаны на год вперед, вас любит публика…
– Это очень приятно – дарить людям какие-то хорошие эмоции, из того, что я делаю, – это самое важное. Мой путь во многом определила первая учительница Ольга Николаевна Данилова, у которой я начала учиться игре на скрипке первые пять лет в Алма-Ате. И у меня все так быстро пошло, что играла уже сложные произведения. А в десять лет меня одновременно позвали учиться в Москву профессор Эдуард Грач и в Германию профессор Захар Брон. В итоге я оказалась в Москве. У Эдуарда Давидовича Грача училась и в Центральной музыкальной школе, и в Московской консерватории. Увлеченно занималась, у меня была хорошая мотивация в виде детских конкурсов, потому что они поощряют амбиции в хорошем смысле. А потом пошла череда престижных международных конкурсов.

– Вы были стипендианткой детских благотворительных фондов?
– Да, сначала в фонде «Новые имена», но не могу сказать, что считалась звездой, у них тогда были свои звезды. Большую роль в моем становлении сыграл Мстислав Леопольдович Ростропович, стипендианткой фонда которого я тоже была.

– Расскажите, как состоялась встреча с Ростроповичем?
– Он услышал меня на концерте в Центре Галины Вишневской, ему моя игра понравилась. Маэстро предложил позаниматься с ним – это произвело на меня огромное впечатление и оказалось для меня чрезвычайно полезным. Энергетика у него была невероятная, он подзаряжал ею неограниченное количество людей сразу. Общение с маэстро открыло для меня новые горизонты исполнительства.

– А как вы оказались во Франции?
– У Мстислава Леопольдовича родилась идея отправить меня и пианистку Катю Мечетину учиться в Парижскую консерваторию, и чтобы все это спонсировал его знакомый из французского банка. Отличная идея, но мы немножко опоздали со вступительными экзаменами. Тем не менее было решено, что мы отправимся туда и будем заниматься частным образом с педагогами, которых сами выберем. Это, конечно, изменило всю мою жизнь. Мы жили в доме его знакомых-юристов, пожилой пары, замечательных людей. Они знакомили нас со всем французским, начиная от кухни и Альп, заканчивая лучшими концертами Парижа. К сожалению, мы говорили на английском языке. И, когда затем я поехала в Нью-Йорк, меня принимали за француженку из-за сильного акцента. Конечно, это было замечательное время!

– Кто еще из известных музыкантов повлиял на вашу творческую судьбу?
– Мне очень повезло, я встречалась со многими выдающимися музыкантами, у которых все время чему-то училась. Несколько раз посещала летние мастер-классы в Израиле у Шломо Минца, и он открыл мне совершенно другое видение музыки. Большое влияние на меня оказал Юрий Башмет, мы с ним регулярно выступаем. Он, конечно, гениальный, такого уровня музыкального чутья, интуиции и свободы вы мало у кого найдете. С детства я восхищаюсь Александром Рудиным, когда училась в ЦМШ, старалась не пропускать его концерты. Это был всегда настоящий праздник, любой, кто слушал Рудина, понимает, о чем я говорю. Он был моим педагогом по камерному ансамблю в консерватории. И стал «крестным отцом» нашего дуэта с замечательным пианистом Вадимом Холоденко. Рудин как-то  позвонил мне: «А почему бы тебе не поиграть с Холоденко? У меня такой талантливый пианист-первокурсник!» Мы начали с Десятой сонаты Бетховена для скрипки и фортепиано – это было предложение Вадима. До этого я, честно говоря, боялась играть сонаты Бетховена. С Вадиком мы с тех пор переиграли практически все сонаты Бетховена, стали постоянными партнерами по сцене. И я была безумно рада, когда в прошлом году Холоденко выиграл один из престижнейших конкурсов Вана Клиберна в Америке. А до этого победил на конкурсе Шуберта в Японии. Я отношусь к Вадиму как к родному человеку и музыканту, с которым мы понимаем друг друга с полувзгляда и можем играть вместе большой репертуар. Кстати, записали уже два диска.

– Если бы вас неожиданно попросили сыграть, какое произведение исполнили бы первым?
– Мои пристрастия постоянно меняются. Только за последний месяц у меня было несколько влюбленностей. Я в первый раз сыграла Струнное трио венгерского композитора Эрнста Донаньи – абсолютный шедевр, не понимаю, почему его играют так редко. Просыпалась каждый день с этой музыкой и была счастлива, что могу это играть. Недавно вновь послушала изумительную арию Далилы из оперы «Самсон и Далила» Сен-Санса, и теперь мечтаю включить ее в свой репертуар. Думаю, на следующем концерте это будет первый бис.

– А вы любите исполнять виртуозную музыку, скрипичный «блеск», как, например, «Каприсы» Паганини?
– Не очень. Практически не играю Паганини, в его музыке слишком много раз повторяется одно и то же, он не претендует на какую-то мысль. Первый «Каприс» мне нравится, он оригинальный, эффектный. Помню, как-то  Московская филармония заказала мне программу виртуозной музыки, это был как раз тот концерт, на который пришел мой будущий муж. Но мне так не хотелось играть такую музыку. Я выбрала сонату «Дьявольские трели» Тартини, переложение баллады Шуберта «Лесной царь» для скрипки соло Эрнста. Это совершенно бесполезная, на мой взгляд, вещь, очень сложная и никакой связи с Шубертом не имеющая. Затем шла «Кампанелла» Паганини. И под конец программы исполнила медленную часть скрипичной сонаты Форе. Она настолько красивая, как замерзшее озеро зимой, и сразу создает невероятное настроение. Я хотела заворожить слушателей, чтобы они поняли, в чем разница между виртуозной музыкой и настоящей. И мне это удалось, судя по тому, что Артем написал мне в сообщении: «Всякая виртуозная мишура у вас, конечно, здорово получается, но особенно мне понравилась медленная часть сонаты Форе».

– Но люди всегда ждут на бис что-нибудь  эффектное, бравурное.
– Бис – это маленький приятный подарочек. Не думаю, что бис должен быть обязательно быстрым. В последнее время люблю играть на бис «Мелодию» Чайковского потому, что она чудесная, ты как будто с этой музыкой летаешь в облаках.

– Вы сейчас чаще выступаете в Европе или все-таки в России?
– Больше половины моего графика составляют зарубежные концерты, но я очень много играю в России. Сейчас здесь огромный музыкальный рынок, большие города имеют свои оркестры, отличные концертные залы, например, в Екатеринбурге, Томске или совсем новый в Новосибирске.

– А какая она – публика в разных городах России? Ведь у нас есть более культурные города, есть менее…
– Конечно, публика очень разная даже в одном и том же зале, и дело тут не в том, столица это или провинция. Для меня концерт – это прежде всего живое общение, и я не делаю различия между профессиональной публикой и непрофессиональной. Между человеком, который никогда не ходил на концерты классической музыки, завзятым меломаном и мною на сцене рождается невидимая связь, которая осуществляется посредством музыки. Глубоко убеждена, что музыка должна звучать везде, и не только в филармонии, не только в концертном зале, а в школах, в тюрьмах. Я собираюсь на следующий год сделать проект – ездить по тюрьмам и играть, потому что люди, которые там находятся, также нуждаются в уважении и в красоте.

Интервью вела Алла Алешина
Фото предоставлены пресс-службой артистки