Римас Туминас «Задача театра – гармонизировать мир»

Жизнь и творчество Римаса ТуминасаЖизнь и творчество Римаса Туминаса отлично иллюстрируют мысль о том, что самым действенным способом объединения постсоветского пространства могла бы стать общая культура. Консерватория в Вильнюсе и диплом режиссера в Москве; двадцать лет работы в Государственном академическом драматическом театре Литвы, создание Малого театра Вильнюса в провозглашенной независимой Литве и постановки в лучших московских атрах, престижная российская награда «Золотая маска», которая в 1998-м вручалась Туминасу за лучший спектакль, но уже в категории «зарубежного». А в нынешнем, 2014-м – «Золотая маска» вновь, уже за постановку «Евгения Онегина» на «своей» сцене Театра Вахтангова. После того когда Римаса Владимировича, приглашенного «варяга», в 2007-м позвали на должность художественного руководителя этого легендарного академического театра. Постановок Туминаса придирчиво ждала вся театральная Москва. Каков результат? Сегодня это один из самых посещаемых драматических театров в России.

– Римас Владимирович, вас можно поздравить с очередной успешной премьерой, спектаклем «Улыбнись нам, Господи». Фактически это попытка показать дорогу жизни на примере одной еврейской семьи. Но сами вы называете этот спектакль опасным. Почему?
– Зачастую еврейская тема в искусстве воспринимается достаточно враждебно. Казалось бы, уже столько всего сделано в этом направлении, но все равно внутри заложена какая-то «бомба». Для меня же здесь были важны общечеловеческие проблемы, а вовсе не какие-то сугубо еврейские. Выбирая эту пьесу, я вставал на опасный путь, но это мой путь или даже, можно сказать, наша общая ДОРОГА. Путь этот все называют по-разному: дорогой к счастью, к демократии, к свободе. Не важно, как назовете, главное – не стоять на месте, не любоваться собой, таким великим и необыкновенным. Не красоваться перед другими. Бывает, человек стоит на одном месте, а ему кажется, что он движется. Или сделает шаг и думает, что его обязательно кто-то должен заметить и оценить. Мы любуемся собою, мы слишком горды и высокомерны. Это нам мешает идти вперед, а значит, и развиваться.
А уже в дороге мы понимаем, что спасать нужно не только своего ближнего, но и все человечество. Нужно ощущать себя частью человечества. Нет чужой боли, нет чужого горя. Вся боль – это и твоя боль. Поэтому можно уже говорить о дороге познания мира и познания нашей собственной жизни. Именно поэтому этот спектакль и является опасным, но я сознательно иду на это. Наверно, так я пытался декларировать какие-то мои внутренние устремления, без оглядки на мнение других.

– В артистической среде мы это наблюдаем постоянно. Приходится ли вам переламывать актеров?
– Переламывать – это фактически означает напоминать всем, и не только актерам, о том, что мы смертны. Уходящее время – одна из самых важных тем, которые меня волнуют. Когда-то поэт Батюшков сошел с ума, пытаясь понять, что же такое время. Даже уничтожил все часы в своем доме. Лично для меня уходящее время ассоциируется с образом бабушки, бредущей пасмурным днем по безлюдной улочке с корзинкой, наполненной всякой всячиной. Что она несет? Куда идет? Какая у нее боль? Вглядываясь в эту сгорбленную старушку, понимаешь, что у тебя уже нет права на самолюбование, что собственные проблемы не столь уж серьезны по сравнению с ее ношей.

Главный домовой Вахтанговского, его старейшая актриса Галина Коновалова помогла Туминасу обжиться в театре

– Не слишком ли безрадостный взгляд на время? Все-таки человечество в целом стало жить лучше.
– Нам хочется думать, что мы стали жить лучше. И особенно хочется думать, что наши дети и внуки будут жить еще лучше. В нас живет вечное стремление к празднику жизни. Мы постоянно движемся к этому празднику, а он все дальше и дальше. Но это и хорошо, что мы так никогда до него и не доберемся. Потому что, наверно, если попадем, то разочаруемся и развитие прекратится.

– В свое время Оскар Уайльд говорил: «У человека могут быть две трагедии, первая – никогда не добиться исполнения своего самого заветного желания, а вторая  – когда это желание исполнилось».
– Вполне с этим согласен. Не дай бог реализовать все свои желания, тогда все движение вперед прекратится. Потому я и говорю про постоянное движение к празднику жизни, а не про то, как реально на нем оказаться.
Но в вечной погоне за сиюминутным мы забыли одно святое слово – «сеять». Никто ничего не «сеет». Никто не «пашет», не создает что-то своими руками. Большинство давно уже превратилось в потребителей и пользователей. Потому-то у этих людей и нет ДОРОГИ, они ее просто не ищут, поскольку считают, что им все кто-то должен поднести, причем все и сразу. Еще и критикуют, что не так поднесли.

– Хорошо, конечно, идти по своей собственной дороге, однако мы не можем отгородиться от окружающей действительности. Как вы сами решаете эту проблему?
– Нынешние катаклизмы нужно вбирать, пытаться понять, но никого не судить. Не нужно пугать войной, ее не будет, если мы все мирно будем заниматься любым созидательным трудом, даже просто сажать в своем собственном саду. Мы не должны быть заложниками политических игр или финансовых афер. Единственно, чьими заложниками мы можем позволить себе быть, – это культура и искусство. Но если все-таки катастрофа произошла, то не стоит бесконечно оплакивать обломки, а нужно опять строить и двигаться вперед. И в этой созидательной работе задача театра на Земле – гармонизировать мир, который многие другие постоянно норовят разрушить. А мы, как пчелы, вновь и вновь должны воссоздавать гармонию в человеческих душах. Может быть, этот процесс не имеет конца и безнадежен, но мы будем все время продолжать строить свои «соты», потому что другого выхода нет. Одни разрушают жизнь, а в противовес им другие должны ее постоянно воссоздавать. Пусть хоть в чьей-то памяти да останется гармония, созданная нами на сцене. Лично мне хотелось бы нарисовать талантливую картину, чтобы остаться в памяти подольше. Или роман написать.

– А вы рисуете?
– Немного занимаюсь скульптурой. Может быть, во мне говорит эгоизм, ведь скульптура – это более долговечно, чем спектакль. Мне очень хочется, чтобы после меня осталось что-то долговечное.

– Как вы можете описать свою собственную ДОРОГУ?
– Путь каждого человека представляет собой часть общечеловеческой дороги. Мы встаем на нее и должны идти, прокладывая себе путь умом, талантом, энергией или какими-то другими созидательными качествами. Судьба у каждого своя, но сообща человечество должно двигаться к общим целям, общему «празднику», который отодвигается все дальше и дальше. Да, мы все зависим от рока, который ведет нас по жизни, мы его пленники. Но это вовсе не означает, что при этом мы должны становиться рабами на Земле. Наоборот, в той степени свободы, которая нам отпущена судьбой, мы должны стараться максимально проявить себя. Честно говоря, мне противна вечная игра человеческих амбиций, которая все время приводит мир на грань катастрофы. Я не хочу постоянно быть чьим-то заложником в этой жизни. Именно поэтому в каждом спектакле мне хочется позвать зрителей в какое-то другое измерение, в обещанный жизнью праздник, в рай, навсегда потерянный человечеством.

– Желание оторваться от грешной земли в любом театре наталкивается на путы каждодневных обязанностей, столкновений интересов и административных проблем. Наверняка до небесной гармонии очень далеко, когда приходится выбирать актеров на главные роли среди многих талантливых и амбициозных?
– К сожалению, в актерах нужно постоянно убивать звездную болезнь, иногда и очень неприятными методами. Когда актер начинает чувствовать себя «его величеством», то творчество и совместная работа невозможны. Каждый новый спектакль должен очищать артиста от наслоения прежних штампов и заново наполнять его эмоциями, как в первый раз. Нужно всегда помнить, что все мы смертны. На сцене актер выполняет волю режиссера, но играет-то он даже не перед зрителями, а перед Богом. За тобой наблюдает и будет судить какая-то высшая сила, для нее и нужно играть. Есть известная мысль, которую многие приписывают Шекспиру, хотя до него ее выразил Пьер Ронсар:

«Весь мир – театр, мы все – актеры поневоле.
Всесильная судьба распределяет роли,
И небеса следят за нашею игрою».

Я абсолютно с этим согласен: «небеса следят за нашею игрою». Вот, на что должна быть нацелена и игра актеров, и сама постановка, – на оценку небес. И если говорить с актером откровенно, то он обязательно тебя поймет. А если еще и публика поймет и примет спектакль, то, мне кажется, именно тогда мир будет немного гармонизироваться. Хотя бы на те три часа, пока длится спектакль.

– Легче ли вам работать в классическом репертуарном театре или, наоборот, сложнее, поскольку здесь свои устоявшиеся отношения и признанные звезды?
– Режиссер должен суметь впитать историю театра, не отбрасывая ее, а при этом раскрыть возможности труппы по-новому. Использовать потенциал театра, но не носить у себя на шее «камень» из интриг, традиций и предпочтений. Иначе у него не получится ничего стоящего. Однако каждый актер носит на себе свой «камень», а я хочу его раздробить и очистить актерскую душу, раскрыть ее для новых экспериментов. Через нового персонажа актер должен все время и сам себя освобождать.
Признаюсь, все время заставлять людей освобождаться и меняться, очень тяжело. Гораздо легче не иметь постоянной труппы, а набирать артистов в зависимости от постановки. Тогда нет ни человеческих обязательств, ни социальных. Однако в театральной жизни это путь некоего «мещанства» и приспособленчества. Путь слабости.
Я бы тоже где-то в душе мечтал быть вольным художником в цилиндре и белом шарфе, который легко и изящно порхает по разным театрам, как по званым балам. Конечно, это очень удобно, когда набираешь, кого хочешь, и делаешь, что хочется. Да, сейчас я, в принципе, волен выбирать по своему желанию, но многого не могу себе позволить, потому что тогда потеряю особый момент творчества в собственных актерах.
А хочется добиться нечто такого, что может удивить и их самих. Скажу так: избавиться от груза грехов и жизненных наслоений самому и помочь избавиться от него актерам – это один из самых приятных, хотя и сложных моментов в моей работе.
В театре мы все время пытаемся избавиться от грехов, а небеса следят за нами. Может быть, это прозвучит несколько высокопарно, но спектакль я сравниваю с молитвой. Несложно сделать нечто авангардное, раздеть актеров на сцене, а вот зажечь огонь в зрителях – это по-настоящему трудно. Есть театр, а есть шоу, и это нужно разграничивать. Лично я нахожусь в театре и хотел бы, чтобы он театром и оставался.

– Вы говорите о театре так, как о нем говорили веке в ХIХ. Но сегодня у многих актеров потеряно понятие служения сцене и профессиональная планка из-за этого сильно снижается.
При этом, когда на сцену выходит Юлия Борисова, начинавшая актерскую карьеру еще в 50-х прошлого века, поражаешься ее гибкому голосу и молодой осанке. А готовы ли молодые артисты «умирать» в театре каждый вечер или проще мелькать в сериальном «мыле»?
– К счастью, артисты последнее время возвращаются в театр, к своим истокам, как будто к роднику напиться. Театр  – родина актера, его семья. Это меня очень радует. Было время, когда артисты разбегались, хотели быстрой славы, денег, и это вполне понятно, ведь актеру трудно жить, содержать семью. Сам стараюсь отпустить их на съемки, поскольку понимаю, что без этого сегодня нельзя.

Русская классика Римаса Туминаса до боли актуальна («Дядя Ваня»)...

– Римас Владимирович, вы производите впечатление достаточно строгого человека. Откройте тайну, каковы ваши «слабые стороны»?
– Моя слабость – это любовь. Не могу отказать тем, кто меня любит как человека или как режиссера. Тогда у меня не хватает характера сказать «нет». Не помню, то ли я прочитал где-то эту фразу, то ли сам придумал, но мог бы пошутить так: если бы я был женщиной, то постоянно ходил бы беременной. Меня вдохновляет любовь и мечта.

– Вы привыкли к успехам своих постановок, а был ли спектакль, который считаете недооцененным?
– Да, пожалуй. Мне лично очень дорог спектакль «Ветер шумит в тополях» французского автора Сиблейраса. Это удивительная пьеса. Однако после шумного успеха в Москве моего «Дяди Вани» на меня просто напали за эту постановку. Я бы даже сказал сильнее: хотели уничтожить. Сразу вспомнили, что я литовец, стали изображать чужаком. «Зачем его пригласили?», «Почему он не ставит современных российских авторов, а берет такие пьесы?..» Я же вовсе не против современной русской пьесы. Как только встречу такую, которая меня затронет, так непременно и поставлю. В Москве умеют необычайно восхвалять, но и безжалостно уничтожать. Так я и живу, между уничтожением и славой.

– Но, наверно, уже закалились? Прошли те самые «огонь, воду и медные трубы»?
– Кажется, и, правда, все прошел, больше никто и ничто не пугает. Даже смерть. Испытанием для меня теперь является каждый новый автор. Я должен его понять и возвысить. Через него обретаю что-то новое в самом себе. И потому ничего не боюсь. Пытаюсь этот мир автора донести до других. Очень часто слышу от режиссеров: «Я хочу себя выразить». Но кто мы такие, чтобы все время выпячивать себя? Чем мы интересны? Выразите автора, выразите эпоху, почувствуйте и передайте ее «аромат», если, конечно, сумеете. А не так, как сейчас стало модно ставить: по мотивам. Достоевский или другой великий автор превращается при таком подходе в какого-то «дружка», с которым можно особо не церемониться.
Хотелось бы пошутить, но доля правды в этой шутке есть: нужно ввести цензуру и запретить за государственные деньги измываться над классикой. Хочешь уродовать классиков  – трать свои деньги. А то пытаются делать «про жизнь», не понимая ее и не раскрывая. Но что-то никто не торопится назначить меня главным цензором.

...и ирреальна, как русская жизнь («Евгений Онегин»)

– Цензором быть не так-то легко. Например, Аксаков, автор сказки «Аленький цветочек», одно время очень хорошо зарабатывал на этом поприще, но не выдержал, постоянно пропуская в печать вольнодумные, по мнению императора, произведения. Из вас цензор, похоже, тоже не получится, даже не мечтайте.
– Помечтать все-таки можно. Уж очень не хочется допускать уродования классики.

– В Театре имени Евгения Вахтангова целая плеяда «старой гвардии» народных и заслуженных артистов. Как вы находите с ними общий язык?
– Конечно, очень сложно, ведь это уже сложившиеся, масштабные личности. Но, когда ты им не врешь, а открыто декларируешь свои цели, они это понимают. Когда идешь по пути искусства и познания, вырабатывается собственный творческий язык. Сначала он может быть непонятен, но актеры к нему прислушались. И сейчас замечательные, всеми любимые актеры театра из «старой гвардии» – мои друзья и опора. Я их любил и раньше, когда в этом театре еще не работал, а они меня полюбили сейчас.
Не устаю восхищаться ими, ведь именно эти люди сохраняют дух театра. Они могут играть мало, но само их присутствие уже очень многое значит. В них по-прежнему живет страсть к театру. Одной из наших старейших актрис, Галине Коноваловой, 98 лет. Пока мы с вами беседуем, она вместе с легендарной Юлией Борисовой играет на сцене. Так вот, Галина Львовна иногда иронизирует: «Всего 30 лет актеру, а он уже в депрессии, жизнь, видите ли, у него разбита». Он пьет антидепрессанты, если не что-нибудь похуже. Ее же собственный пример демонстрирует, что и в 98 можно быть звездой!

Интересно
Римас Владимирович Туминас (1952 г.р., Кельме, Литовская ССР. Отец литовец, мать русская, из семьи старообрядцев) – режиссер, лауреат Гос. премии России (1999), премии «Золотая маска», премии «Живой театр» (2011), премии «Хрустальная Турандот» за спектакли «Дядя Ваня» (2011), «Пристань» (2012), «Евгений Онегин» (2013), премии «Звезда театрала» в номинации «Лучший режиссер» (2013), худ. руководитель Государственного академического театра им. Е. Вахтангова (с 2007 г.).

В 1970–1974 гг. учился в Литовской консерватории. Выпускник режиссерского факультета ГИТИСа (курс И. Туманова). В 1979–1990 гг. – режиссер, в 1994–1999 гг. – гл. режиссер Национального драматического театра Литвы. В 1990 г. основал и возглавил Малый драматический театр Вильнюса. В Театре им. Вахтангова поставил спектакли «Троил и Крессида» У. Шекспира (2008), «Последние луны» (по пьесам Ф. Бордона и Г. Мюллера, 2008), «Дядя Ваня» А. Чехова ( 2009), «Маскарад» М. Лермонтова (2010), «Ветер шумит в тополях» Ж. Сиблейраса ( 2011), «Пристань» (по мотивам произведений Б. Брехта, И. Бунина, Ф. Достоевского, Ф. Дюрренматта, А. Миллера, А. Пушкина, Э. де Филиппо, У. Шекспира); к 90-летию Театра им. Е. Вахтангова (2012) спектакль «Евгений Онегин» А. Пушкина.

Читайте в этом номере
  • Для компании Automobili Lamborghini начинается новая эпоха. На смену успешному Gallardo приходит Huracán LP 610-4, который по-новому раскрывает тему суперспортивного автомобиля благодаря уникальному дизайну, набору инновационных технологий, выдающимся динамическим свойствам и превосходному качеству исполнения.
  • 4 мая Rolls-Royce отметил 110-летие со дня встречи двух его основателей. В этот день первый раз встретились и договорились о создании компании Чарльз Роллс и Генри Ройс. Несмотря на то, что официально компания была создана 15 марта 1906 года, именно дата первой встречи двух основателей занимает особое место в традициях Rolls-Royce.
  • «Россия – сильная и красивая страна, которая никого не оставляет равнодушным». В начале июня президент России Владимир Путин посетил Францию с визитом. Пятый по значимости экономический партнер нашей страны в Европе, Франция долгие годы  являлась и важным политическим союзником.

  • Алена Баева – одна из самых заметных звезд нового поколения российского исполнительского искусства. Молодую, красивую и яркую скрипачку успели полюбить во всем мире. Ей рукоплескали в Нью-Йорке и Брюсселе, Лондоне и Париже, в Иркутске и Сыктывкаре.
  • B.A – уникальная биоактивная омолаживающая линия, разработанная в лаборатории японской компании POLA, особенно полезна тем, кому за 30!
  • Звездный долгожитель отечественной эстрады Валерий Леонтьев  отмечает свое 65-летие серией концертов в Петербурге, аншлаговым сольником в столичном Кремлевском дворце и релизом нового альбома «Любовь-капкан».
  • 12 июня Бразилия отпраздновала День влюбленных и старт чемпионата мира по футболу. Представляем главных героев турнира: десять полевых игроков и вратаря, как в настоящей команде.

  • Владимиру Машкову популярности и везения в профессии не занимать. Хотя в студенческие годы, когда его дважды исключали из театральных вузов, вряд ли его педагоги, да и сам он, были уверены, что так удачно сложится его судьба.
  • Середина мая ознаменовалась громкой премьерой: 67-й Каннский кинофестиваль открылся долгожданным фильмом Оливье Даана «Принцесса Монако». Широкий интерес к Монако был вызван в 1956 году роскошной «свадьбой века» князя Ренье III (отца Альбера II) и голливудской актрисы Грейс Келли.
  • Знаменитая фотомодель и общественный деятель Наталья Водяновавместе с легендарными художниками Эмилией и Ильей Кабаковыми провели в Париже благотворительный ужин в поддержку фонда «Обнаженные сердца».
  • Город, в котором никогда не бывает скучно. Город-космополит, удивляющий сочетанием роскоши и культуры. Канны. Если бы не Лорд Брухэм, бывший канцлер Его Королевского Величества, решивший здесь зазимовать в 1834 году из-за эпидемии холеры в соседнем регионе и оставшийся здесь на 34 года, может, мы бы не знали этот город таким европейским и аристократичным.
  • Во всем, что касается еды, мы легко попадаем под чужое влияние. Если посмотреть на новейшую ресторанную историю, то окажется, что она состоит из нескольких периодов: в середине 90-х мы искренне верили в ренессанс французской кухни, ближе к нулевым – повально ели суши, потом перешли на рукколу с креветками, а теперь вот мним себя новым Бруклином и любим бургеры.

  • Обладательница «Оскара» и бренд амбассадор OMEGA Николь Кидман появилась на красной дорожке Кан-нского кинофестиваля в уникальных винтажных часах OMEGA, усыпанных бриллиантами.
  • В этом году Олегу Янковскому исполнилось бы 70 лет. Он ушел из жизни в 65. Можно сказать, что умирал публично, на глазах у всей страны. Газеты пестрели беспощадными заголовками по отношению к смертельно больному, но еще живому человеку.
  • Уповать на других или сделать то, что можешь, – каждый решает для себя сам. Выросший вундеркинд и лауреат премии «Триумф», известная пианистка Полина Осетинская о российской благотворительности, личном доверии, впечатлительных людях, нехватке кислорода и совести в интервью Exclusive.
  • Как-то Никита Михалков сказал о женщинах своего брата Андрона Кончаловского: «Он давал им намного больше, чем они ему». Эти слова очень точны и по отношению к французскому режиссеру Роже Вадиму (1928–2000): его возлюбленные часто были не только инициаторами отношений, они безжалостно покидали Пигмалиона, как только ощущали себя Галатеями.
  • 21 мая исполнилось 80 лет кинорежис- серу Глебу Панфилову. Он отдельный человек в нашем кинематографе, глубокий и несуетный, с безупречной репутацией и авторитетом.

  • В Государственном историческом музее проходит выставка «Кочевник. Между небом и землей». 

    Она необычна для исторического музея, потому что представляет работы современного скульптора Даши Намдакова в сопровождении подлинных археологических и этнографических артефактов из коллекции ГИМ.

  • Когда редакция журнала в канун XX чемпионата мира по футболу в Бразилии поручила мне подготовить материал на футбольную тему, я тут же набрал телефонный номер заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера СССР Анатолия Федоровича Бышовца, с которым мы давние и добрые друзья, и попросил его об интервью.