«Петь здесь не учат»

Как и почему «Голос», русская версия американского реалити-шоу The Voice, стала сенсацией и грозит ли американизация нашей эстраде?

«Я не смотрю телевизор» – в «нулевые» эта фраза стала мемом в устах образованных, культурных и прочих продвинутых людей. Но в позапрошлом году Первому каналу и Константину Эрнсту удалось то, что казалось настоящим нонсенсом: «продвинутые» прилипли к телевизору. «Самой популярной передачей субботнего дня стало шоу „Голос“», – написал Первый канал на своем сайте в определенный момент. У шоу реально сумасшедшие доля эфира и рейтинг. Один эфир у Как и почему «Голос», русская версия американского реалити-шоу The Voice, стала сенсацией и грозит ли американизация нашей эстраде? ступил только бою Кличко–Поветкин, то есть никому: спорт – это ТВ-святыня.

Культурный шок

Привычные разговоры о том, что в России много талантливых людей, которым просто не дают возможности продвинуться, вдруг оказались правдой. «Когда мы с Эрнстом обсуждали результаты первого „Голоса“, я сказал: «Костя, ты сделал замечательное шоу, но подставил свой же канал. Планка поднята, опускать ее нельзя: оказалось, девочка из Татарстана, внешне напоминающая соседку по подъезду из дома-многоэтажки, поет гораздо лучше раскрученных артистов и сильнее трогает сердца людей, чем некий вечно навязываемый эстрадный персонаж. Я знал это всегда, но не был уверен, что именно сейчас и в этой программе все выйдет наружу»», – признается Александр Градский.

Зачем здесь профи?

Уже в первом «Голосе» свершилось пришествие профессионалов, что отличает это шоу от любого другого «риалити», ищущего алмазы и шлифующего их до бриллиантов. Англо-узбекская этнозвезда Севара Назархан, а также еще несколько профессиональных певиц, включая джаз-леди Полину Зизак, поучаствовали в первом «Голосе». Во втором сезоне профи было уже больше. Лидер клубной группы Therr Maitz Антон Беляев в секунду стал знаменитостью. Раздает интервью направо-налево (я сам, кстати, сразу попытался поймать певца-однофамильца, но у него график плотнее, чем удар Кличко по лбу Поветкина). Так оно сработало: годами человек пел по клубам свое, а тут стал всем известен с кавером на Wicked Game Криса Айзека. Годами моя хорошая знакомая Севара Назархан пыталась из эстетского этногетто в России выйти на большую эстраду. Даже с Аллой Борисовной Пугачевой общалась. Но попала в обойму ТВ-селебрити и дает в столице большие сольные концерты благодаря участию в «Голосе», где, по ее словам, оказалась случайно и вылетела тоже случайно. Обратите внимание: ни русский Беляев, ни узбекская Севара не победители, но карьера рванула. Вот мнение одного из судей по поводу засилья профессионалов. Леонид Агутин считает, что второй сезон был «сильнее первого», потому что «это же конкурс для профессионалов… Это не „Фабрика звезд“, здесь не учат петь. Здесь уже в первом туре отбирают только тех, кто умеет петь. А умеет петь кто? У кого есть опыт».

Голос как оружие

Итак, мы получили неизвестный нам доселе формат: конкурс плюс реалити-шоу, где соревнуются в певческих талантах и профессионалы, и любители, исполняющие чужие песни. Откуда сумасшедшие рейтинги? Очевидный ответ: «Людям надоели безголосые проплаченные шлюхи обоих полов» – слишком очевиден. К тому же известно, что русский человек любит хороший голос. Мощный голос. Голос как дар природы, голос как явление природы. Нюансы фразировки и тембровое своеобразие нас, как правило, не интересуют. Голосище – вот что главное в артисте. Говорить об этом смешно: что в ювелирном изделии главное? – золото и драгоценные камни, а работа – фиг с ней… Ну вот такие мы, ничего не поделаешь. Пока.

Новый сезон. Третий лишний?

При всех сумасшедших рейтингах и напряженном внимании общественности третий «Голос» сел. Люди по-прежнему смотрят, доля эфира сумасшедшая, но растет зрительское раздражение. Лидеры уже не такие любимчики. Выбор песен вызывает недоумение. У Градского Miserere пел участник в прошлом году, в этом та же песня пошла в «Поединок». (Напомним, что у Градского уже два победителя: Дина Гарипова и Сергей Волчков.) Сын Градского Даниил, «няшечка и красавчик», по уверению знакомых девушек, спел Tears in Heaven Эрика Клептона, чего делать нельзя по этическим соображениям: песню великий английский гитарист посвятил погибшему маленькому сыну. И совсем недавно: дуэт подопечных Пелагеи, Анастасию Главатских и Анжелику Фролову, несостроенными голосами прокричавших красивую «Белую песню» Светланы Сургановой, не пнул только ленивый.

Да, шоу – это шоу. А раз так, то ныне ползут всякие слухи о закулисных подставах. Например, одной известной рок-певице предложили участвовать, но так, чтобы Пелагея, ее коллега-приятельница, ее бы «не узнала»! Юрий Аксюта не скрывает, что делается шоу и что телекартинка должна быть интересной. Все так: это не конкурс молодых исполнителей, здесь зритель решает. Посмотрим, что он решит в конце сезона.

«Мы суеверные». Почему при наличии голосов российская эстрада пока не ожила?

Дина Гарипова не выиграла «Евровидение» в Швеции. И не могла, это все понимали. Градский говорил, что был против участия своей подопечной «в этом странном конкурсе», но политика канала – «докрутка» финалиста – взяла верх. 

Лучше дела у тех, кто сам себе режиссер, точнее, автор и продюсер. Севара рассказывала автору этих строк, что «после того, как меня слили, я сразу уехала в Лондон дописывать новый альбом (который теперь уже вышел. – Авт.) Мне предложили вернуться на проект, но я сказала, что это бред».

Почему люди слушают мощные каверы по ТВ, но потом неохотно идут на концерт? «Блюз, джаз, соул, фанк, R’n’B и очень сильные, мощные голоса – это для нас то же самое, что спортивное соревнование, – считает Леонид Агутин. – Но все воспринимается только в рамках конкурса. Вот пока идет конкурс, важно, кто лучше споет песню Уитни Хьюстон. И все, кто любит шансон, кто любит русский рок, кто любит русскую поп-музыку, во время этой «олимпиады», чемпионата России по голосу, собираются – им интересно, им нравится. Но как только заканчивается конкурс, никому местная Уитни Хьюстон больше не нужна». 

Несколько другого мнения Дима Билан, рассматривающий проект как старт грамотной карьерной схемы: «Раз  – песню в эфир запустил, другую и через некоторое время клипом закрепил успех, а там и альбом подоспел. Для «Голоса» необходима такая схема, но большинство участников приходят неподготовленными. Говорят, например: «Мы альбом не планировали пока, мы суеверные, нельзя раньше времени даже думать о победе, вдруг сглазишь». Или: «Ну что мы будем деньги тратить на запись альбома, а вдруг не выиграем, куда это все тогда?» И это грандиозная ошибка. Человек победил, про него говорят, и тут бы ему показать, на что он способен вне рамок проекта, пока его еще помнят… А он только сейчас пошел материал набирать. И все – начинай сначала. Хотя, конечно, нужно отдать должное Первому каналу: здесь активно опровергают стереотип, что после проектов нет будущего. Участников не бросают сразу после финиша, вовсю снимают в других программах – «Двух звездах» и т.д. Но в итоге все равно надеяться можно лишь на себя и, пока есть время, думать над тем, чем ты будешь удивлять публику дальше».

Здесь, по идее, на фоне кризиса рекорд-индустрии должна бы заработать некая новая бизнес-модель поиска, отбора и взращивания молодых талантов. Раз есть и спрос, и предложение. И вроде бы проект на это нацелен, хотя бы потому, что победитель «Голоса» получает контракт с вполне себе официальным мейджор-лейблом Universal Music.

«Мое место слева, и я должен здесь сесть»

Пока, кто точно выигрывает – так это судьи. Каналу – рейтинг, мне – 17 прайм-таймов за три месяца, – подсчитывает расклады Александр Градский, которого Юрий Аксюта первым позвал на проект, причем классик русского рока согласился не сразу. – Никогда ничего подобного в моей жизни не было. Максимум – два показа по ТВ в год».

Обратите, кстати, внимание на расклад сил. Все разных возрастов, стилей и эстетических пристрастий. «Да, это мировая сеть, корпорация, – напоминает Леонид Агутин. – И если ты участвуешь в этом проекте, то считается, что ты у себя в стране признанный человек. И это круто! Надо понимать, что судьи в разных странах всегда сидят примерно в одном порядке. То есть Градский сидит на месте, где сидит Том Джонс, Дима Билан сидит на месте, где сидит кто-то из R&B или рэпа. Женщина в жюри всегда одна. А я сижу на месте профи примерно моего возраста, то есть лет 40. Это обязательно, вне зависимости от страны, крайнее левое кресло… для меня «Голос» многое изменил. Сначала я думал, что я ни при чем: не мне же петь и волноваться. Оказалось, что и наша роль велика. Коллеги за рубежом поздравляли меня. В моем резюме – я работаю в Voice, а это, как орден на груди».

АЛЕКСАНДР БЕЛЯЕВ